Птичка вылетела!

Расхожее мнение о Москве купеческой и ленивой при ближайшем рассмотрении оказывается клеветой . Иной раз даже столичный Петербург плелся в хвосте мировых событии . И в первую очередь ото касается фотографии . 

7 ЯНВАРЯ 1839 г. в Париже Луи Жак Дагерр продемонстрировал аппарат, позволяющий получать изображения на посеребренных металлических пластинах «путем работы света». Ровно через полгода, 5 июля, в прибавлении № 53 к газете «Московские ведомости» появилось сообщение владельца магазина рисовальных принадлежностей на Кузнецком мосту Карла Беккерса: «Дагерротип! Сия машина, изобретенная г-м Дагерром, посредством коей неумеющий рисовать может снимать всякие виды с удивительной точностью, теперь и в Москве! Принимаются подписки. Цена аппарату с наставлениями — 550 руб. ассигнациями» . 23 октября Карл Беккерс уже принимал заказы на «снятие улиц и зданий Москвы по 50 руб. ассигнациями за вид». Несмотря на совершенно немыслимые по тем временам цены, москвичи вцепились в новинку мертвой хваткой. Виды Москвы разлетались на ура. «Заказы на аппараты посыпались в Европу сотнями, — рассказывает Татьяна Шилова, автор книг об истории московской фотографии. — Но уже через год оказалось, что оборотистые москвичи вполне могут обходиться и без дорогих заморских машин».

Лучше косить под иностранцев

СОТРУДНИК все тех же «Московских ведомостей» Алексей Греков запустил в продажу свои аппараты по цене от 25 до 70 руб. и усовершенствовал пластины. Однако поначалу дело не заладилось, перебить врожденное чувство почтения к иностранцам оказалось нелегко. Выход Греков нашел остроумный. 12 июля 1841 г. невесть откуда взявшийся иностранец А. Вокерг пригласил москвичей «на ул. Стоженка, подле церкви Воскресения на съемку новейших дагерротипных портретов» по совершенно демпинговым ценам. Эта странная фамилия кочевала по московским газетам, люди валом валили в новое ателье. Что неудивительно — под псевдонимом Вокерг скрывался Греков (попробуйте прочитать его фамилию справа налево). Но и на этом предприимчивый московский дагерротигшст не остановился.

Когда дела пошли совсем уж блистательно, он, чтобы взвинтить цены, объявил о закрытии ателье Вокерга с уведомлением, что старые его работы можно увидеть на Малой Бронной в ателье господина В. Окергиескела. Кстати, именно этот «загадочный» псевдогрек ввел моду не на «снятие видов Москвы», а на настоящие портреты, причем даже «иллюминированные красками», то есть цветные. Москвичи это нововведение приняли с восторгом и охотно позировали перед камерой-обскурой, поскольку цены на дагерротип были раз в 10 ниже, чем на услуги художника. «Подожду немного, чтобы дагерротип красками вывели, — писала сестра декабриста Ивана Пущина ему в ссылку. — И пришлю тебе отпечаток своей старой физиономии. Условие удачи — сидеть смирно не более минуты!» Но в конце концов случилось так, что предприимчивость и мастерство многоликого Алексея Грекова зашкалили за все мыслимые пределы — в 1846 г. он был арестован за изготовление фальшивых денег и посажен в тюрьму. Более законопослушные дагерротиписты, которых уже потихоньку стали называть то светописцами, то фотографами, облюбовали центр города, в особенности Кузнецкий мост. Там находился Пассаж с торговыми рядами. А с 1840 г. еще и торговая галерея, верх которой был крыт стеклом — для тогдашних фотоателье условие в силу примитивности осветительных приборов необходимое. Заведение состояло из собственно портретного ателье, репродукционной, светлой и темной лабораторий. Фотография тогда еще не считалась искусством и находилась в ведении Московской ремесленной управы. Спрос с фотографов был невелик: «Чтобы заведение по способу производства было расположено удобно, устроено со всеми предосторожностями от пожара, производства смрада и порчи воды, а также вредного влияния на здоровье вообще». До поры обходились этими немудрящими правилами, а о цензуре речи вообще не велось…

Бесцензурье кончается порнухой

ПОРА наступила 17 октября 1862 г. В этот день младший чиновник для надзора за типографиями асессор Захаров зашел в книжную лавку «в подворотне дома почетных граждан Чижовых, что на Кузнецком мосту» и ужаснулся. Лавка была завалена фотографиями «безнравственного и постыдного содержания». То есть, в тогдашнем ; понимании, порнографией.

Впору было кричать караул. Крикнули славно: лавку в тот же день опечатали, а московские «фотографии, кои при постоянном совершенствовании дагерротипного искусства могут безнаказанно распространять картины безнравственного содержания», взяли под строгий цензурный надзор. Для этого в каждом фотоателье ввели альбомы, «в которые вставляются по одному экземпляру исполняемых работ. Мера эта сможет оказаться полезною в полиции, при разыскании лиц, проживавших в Москве». Но свое ателье при Полицейской типографии открыли только в 1867 г., на 26 лет позже, чем в Англии.

Тем не менее фотодело в Москве развивалось стреми­ тельно. Фотоателье в Москве к концу века было больше, чем в Париже и Лондоне, вме­ сте взятых. Профессиональ­ ной фотографией занимались купцы, художники, мещане и даже крестьяне. Известные московские фирмы вроде «Русской фотографии» Аласина или ателье Михаила Тулинова принялись за «окучивание» Подмосковья. Любой желающий мог после простенького экзамена получить от фирмы сертификат, передвижную студию с фонами и отправляться в Коломну, Серпухов или Звенигород на сезонный чес. Кстати, именно этим фотографам-«офеням» мы обязаны кошмарными фонами с березками, лебедями, гитарами, бантами и прочими «приветами с Кавказа».

«Резкий толчок развитию московской фотографии был дан в 1894 г., — говорит Татьяна Шилова, — после разрешения МВД Российской империи на «производство открытых писем частным лицам» . Открытки серии «Московские типы» ателье Альберта-Генриха Мея стали необычайно популярны во всей России и даже в Европе. Но примерно тогда же по профессиональной фотографии нанес удар господин Истмен со своим девизом «Нажмите на кнопку, и мы сделаем все остальное». Впрочем, окончательно подкосить московских фотографов не смогла даже революция. Большой поклонник фотографии наркомпрос Луначарский освободил их не только от «личной трудовой повинности», но и от подселений. Но довольно скоро короткий ренессанс эпохи НЭПа сменился полным запретом частных фирм в 1930 г. Фотоателье стали государственными и безликими. Последний удар милосердия по ним состоялся совсем недавно с открытием «мгновенных фото на документы» в каждом переходе метро.